Неточные совпадения
— Твой брат был здесь, — сказал он Вронскому. — Разбудил меня, чорт его
возьми, сказал, что придет опять. — И он опять, натягивая
одеяло, бросился на подушку. — Да оставь же, Яшвин, — говорил он, сердясь на Яшвина, тащившего с него
одеяло. — Оставь! — Он повернулся и открыл глаза. — Ты лучше скажи, что выпить; такая гадость во рту, что…
«
Взял. Как вещь», — отметил Самгин; полежал еще минуту и, закуривая, увидал, при свете спички, что Захарий сидит, окутав плечи
одеялом. — Не хочется спать?
Подошедшая к двери действительно была Матрена Павловна. Она вошла в комнату с
одеялом на руке и, взглянув укорительно на Нехлюдова, сердито выговорила Катюше за то, что она
взяла не то
одеяло.
— Да, это пока необходимо… Потрудитесь пока здесь присесть, можете
взять с кровати
одеяло и завернуться, а я… я это все улажу.
Китенбу тотчас же стал собираться. Он
взял с собой заплатанное
одеяло, козью шкуру и старую, много раз чиненную берданку; я
взял чайник, записную книжку и спальный мешок, а Дерсу — полотнище палатки, трубку и продовольствие.
— Пальтишко надень да
одеяло возьми, а то к утру холодно станет…
Она послушно
взяла стакан и стала пить, но вода расплескалась и полилась ей на руки, грудь, колени… «Должно быть, я теперь ужасно безобразна!» — подумала она. Петр Дмитрич, молча, уложил ее в постель и укрыл
одеялом, потом
взял свечу и вышел.
Потом надела она белое платье, от которого томно и сладостно пахло розами, опять
взяла кинжал и легла с ним на постель, поверх белого
одеяла.
Я решился наконец:
взял подушку,
одеяло, простыню да и отправился через сад в сенной сарай; ну и расположился там.
Душно Анне Серафимовне под атласным
одеялом. Хоть на какой бы нибудь приятной мысли заснуть… А завтра-то? В концерте… Андрей Дмитриевич обещал. Туалет надо белый. Он к ней идет. Любу не
возьмет с собой. Одна поедет. Сядет в дальней зале, около арки. Он найдет ее.
В палатах укладывали раненых, кормили ужином и поили чаем. Они не спали трое суток, почти не ели и даже не пили, — некогда было, и негде было
взять воды. И теперь их мягко охватывало покоем, тишиною, сознанием безопасности. В фанзе было тепло, уютно от ярких ламп. Пили чай, шли оживленные разговоры и рассказы. В чистом белье, раздетые, солдаты укладывались спать и с наслаждением завертывались в
одеяла.
— Вот это
одеяло мы и
возьмем, — сказали они в один голос. —
Возьмем да продадим, а вырученные деньги отошлем королю.
Он заранее наслаждался сознанием того, что полгода, год, сколько хочет, не
возьмет он пера в руки, т. е. как"литературный батрак"Присыпкин, а займется, когда ему угодно, хотя бы, например, своим Кальдероном или Тирсой де Молина, и будет полегонечку подбирать к ним комментарий,"как истый монах бенедиктинец", — с улыбкой прибавил он про себя, откидывая
одеяло.
Княжна, успевшая побороть волнение, налила стакан и подала ей. Руки ее все-таки дрожали. Княгиня
взяла стакан и залпом выпила его. Вдруг она схватилась за грудь, конвульсивно приподнялась на кровати, как бы собираясь крикнуть. Стакан выпал у нее из рук и упал в складки
одеяла.
Яков Потапович бережно
взял на руки дорогую для него ношу, обернул ее в лежавшее на постели теплое ватное
одеяло и вынес на двор, где уже дожидался его Григорий Семенович с оседланными лошадьми беглецов.
И когда лег я, такой чистый и белый, на белую и чистую постель, лег навзничь и руки сложил на
одеяле, а она поставила возле столик с зеленой лампочкой и села и
взяла книжку, чтобы мне читать вслух, — я действительно почувствовал себя так, будто я был ранен тяжко и теперь выздоравливаю.
Француз-доктор, — стоявший без зажженной свечи, прислонившись к колонне, в той почтительной позе иностранца, которая показывает, что, несмотря на различие веры, он понимает всю важность совершающегося обряда и даже одобряет его, — неслышными шагами человека во всей силе возраста подошел к больному,
взял своими белыми тонкими пальцами его свободную руку с зеленого
одеяла и, отвернувшись, стал щупать пульс и задумался.
Марья Дмитриевна продолжала еще несколько времени усовещивать Наташу и внушать ей, что всё это надо скрыть от графа, что никто не узнает ничего, ежели только Наташа
возьмет на себя всё забыть и не показывать ни перед кем вида, что что-нибудь случилось. Наташа не отвечала. Она и не рыдала больше, но с ней сделались озноб и дрожь. Марья Дмитриевна подложила ей подушку, накрыла ее двумя
одеялами и сама принесла ей липового цвета, но Наташа не откликнулась ей.